Итак, 20 июня 1857 года, за полгода до выпуска общегосударственных российских знаков почтовой оплаты, в Тифлисе началась история, о которой уже написано неохватное множество статей, даже научных монографий. Почему же тогда не хватает информации и почему столько шума вокруг скромного, не отличающегося полиграфическими достоинствами квадратика марки, получившей титул "тифлисской уники"?
Дело тут отнюдь не в том, что мало кому из филателистов довелось держать в руках легендарную марку... по той простой причине, что и видеть-то ее мало кто видел. Даже недавно скончавшийся известный патриарх истории отечественной почты Борис Каминский, опубликовавший в 1971 г. фундаментальное исследование об этой истории, следов марки в нашей стране не нашел. И опять же не в этом дело.
Правильнее было бы сказать, что затянулось молчание непосредственно причастных к судьбам известных экземпляров "тифлисской уники" - тех, кого можно, пожалуй, назвать главными действующими лицами. Или, скажем, не вторичными пересказчиками, а первоисточниками. Мы вправе ждать самых правдоподобных откровений именно от этих лиц, не так ли?
И вот, кажется, вопреки некоторым "романтическим писаниям" и даже вопреки кое-каким привычным каталогам появляется... опровержение. Назовем это "версией". На весы брошено свидетельство из первых рук. Это письмо, обнаруженное сейчас в архиве одной московской редакции. Автор письма - Олег Фаберже. Династия всемирно известных русских ювелиров и знаменитых коллекционеров давно на слуху. Олег - внук Карла Фаберже и сын Агафона Фаберже. (Последнему удалось в период революции или чуть позже переправить через границу свою крупнейшую коллекцию почтовых марок, в которой, кстати, были аж три экземпляра тифлисского выпуска в негашеном виде.)
Судя по письму, жившему в Финляндии Олегу Агафоновичу, следившему за публикациями о тифлисской знаменитости, попала в поле зрения еще одна статья на русском языке. В 1988 году она вышла из-под пера А.Вигилева, опубликовавшего ее в журнале "Филателия СССР" (# 2, 1988 г.). Мне она знакома с того времени, и, как показалось, автор честно попытался проследить длинную историю марок. В тот момент его желание пройти по следу, конечно, не могло не приветствоваться. Только вот, идя по следу, не надо спотыкаться... Но он был прав, говоря - цитирую последний абзац статьи: "Марка тифлисской городской почты, как и всякий знак почтовой оплаты, является документом эпохи, свидетелем событий, происходивших в ней, и что, как след истории, она должна стать всеобщим достоянием, занять пустующее до сих пор первое место в государственном хранилище почтовых марок".
Однако со многими утверждениями Вигилева, когда он переходит на язык конкретных фактов, Олег Фаберже категорически не соглашается. Особенно с приписываемым владельцам желанием "изолировать" свои сокровища. И именно его возражения, отправленные 28 марта 1988 года из Хельсинки в Москву заказным письмом, представляют историко-документальный интерес. Фрагменты письма помещаем с некоторыми сокращениями.
Касаясь статьи Вигилева в целом, Олег Агафонович отмечает: "...Я, к сожалению, нашел также неточности и отчасти даже просто небылицы, что я этот раз не могу промолчать: хотя обыкновенно так делаю по принципу: "Не любо - не слушай, да врать не мешай!"...
В статье говорится, пишет далее Олег Агафонович, что "Фаберже никому не сообщил о своей находке". Но, во-первых, это не была находка, а во-вторых, не было нужды сообщать, так как в Петербургском филателистическом обществе это и без того было известно.
До 1917 г. Агафон Карлович приобрел два экземпляра тифлисской марки. Один, самый лучший, от Агара Ромьяновича Кирхнера, второй - от В.Верхмейстера. Потом, уже в 1920-х годах, в связи с продажей коллекции Феррари ему удалось купить третий экземпляр...
Автор статьи, продолжает Фаберже, уверяет, что собрание оставалось недоступным до 1958 г., когда наследники продали коллекцию на международном аукционе. Все это чистая фантазия и чепуха. Части коллекции Агафона Карловича, включая и три тифлисские марки, были выставлены на самой первой филателистической выставке Финляндии уже в 1928 г. в Хельсингфорсе. Затем все три марки были выставлены на международной выставке WIPA в 1933 г. в Австрии...
Все, что выставлено на WIPA-33, после выставки было заложено и прямо оттуда перевезено в Лондон, где и пролежало до разгара Второй мировой войны. Тогда - да, именно тогда, когда всякие отношения между странами стали невозможны, потребовали выкупить заложенные коллекции! Это, конечно, было невозможно, и коллекции были проданы на аукционе Хармера в Лондоне в ноябре 1939 г. Конечно, НЕ НАСЛЕДНИКАМИ, которых тогда и быть не могло. Агафон Карлович прожил до октября 1951 г.".
И далее Олег Фаберже подробно живописует пребывавшие в забвении судьбы трех экземпляров семейной коллекции:
"Разумеется, редчайшие объекты коллекции были проданы за гроши. В аукционе участвовать могли почти только коллекционеры, проживавшие в Англии. Вообще всю эту продажу можно назвать очень грязным делом. <...> На этом аукционе 20 ноября 1939 г. самый лучший экземпляр тифлисской марки купил за 28 фунтов стерлингов некто John Wilson - одно из тех двух лиц, которые еще в 1933 г. охотно дали в заем под коллекции. Где этот экземпляр теперь, мне неизвестно, но есть повод подозревать, что в Швейцарии. (Фаберже не ошибся - марку приобрел известный коллекционер и знаток русских марок Збигнев Микульский, проживающий в Швейцарии. - Е.С.)
Второй по сохранности экземпляр купил Ш.Лавров за 25 фунтов, причем для коллекции Ch. Stibbe. А когда эта коллекция продавалась 2 октября 1957 года, ее купил P.V. Davidson за 180 фунтов. Эта марка попала впоследствии в коллекцию R.W. Baighman, а при ее реализации на аукционе фирмы "Зигель" в Нью-Йорке продана 24 марта 1971 г. за 7500 долларов. Затем она фигурировала в связи с аукционом N.D.Epstein 15 октября 1985 г. Подробности неизвестны. (Уточню: потом она оказалась у З.Микульского. - Е.С.)
Ну а третий экземпляр, самый слабый по сохранности, упоминался 19 февраля 1958 г. При продаже коллекции Н.С. Goss он ушел за 175 фунтов стерлингов. След его потерян". (Опять уточню: позже этот экземпляр оказался в коллекции дочери известного коллекционера Берлинжера из Люксембурга. - Е.С.)
Кстати, экземпляры упоминавшегося Збигнева Микульского два года назад проданы им за полмиллиона долларов... Что тут добавить? В конце концов это естественное явление - блуждание раритетов по мировому паркету филателистических аукционов, переход их из одних рук в другие, сопровождаемый неизбежной эволюцией цен... Да и толкование понятия "уника" застою не подлежит. Заканчивая свое письмо, Олег Фаберже вдруг заявляет: настоящие уники могут быть только среди земских марок.
Главная 
